[КАТ] Киевская Ассоциация Танкистов

[spoiler]»Однажды на смоленском направлении — это было уже в 1943 году — перед штурмом так называемых «наполеоновских ворот», дефиле, по которому рвались еще в 1812 году на Москву полчища Бонапарта, нас, командиров рот и батальонов 133-й стрелковой дивизии, собрал командир полка подполковник Сковородкин, только что вернувшийся из Москвы. Мы с удивлением разглядывали стальные пластины защитного цвета, лежавшие на куске брезента.
— Это противопульные панцири. Личное средство защиты пехотинца в бою, — сказал Сковородкин, поднимая одну из броняшек с заметным усилием. — Ну, кто хочет примерить?
Почему-то охотников не нашлось. Ябы давно шагнул првым, но не хотелось быть выскочкой в глазах товарищей. Не знаю почему, но взгляд подполковника остановился на мне. Может быть, потому, что у меня на гимнастерке сверкал рубином тогда еще редкий знак «Гвардия», а может, потому, что я еще не утратил спортивную форму — до войны занимался вольной борьбой в спортсекции при Улан-Удэнском паровозоремонтном заводе.
— Ну-ка давай, гвардеец, попробуй!
Я вышел, взвалил панцирь на грудь, и Сковородкин помог мне застегнуть ремни на спине. Сначала показалось тяжеловато: панцирь, да еще каска, да автомат… «Не человек, а танк». Сделал несколько оружейных приемов. Вроде бы ничего, и даже уверенность почувствовал — пуля не достанет, а уж штык и подавно не возьмет. Сразу же вспомнились рыцари из фильма «Александр Невский». Ведь дрались же русские воины в панцирях и кольчугах, тяжелое снаряжение — но как дрались! Неужели мы, их далекие потомки, слабее?
— Ну как, — спрашивает офицеров подполковник Сковородкин, — кто хочет одеть свои роты в панцири?
— Так что, нет добровольцев? — повторяет подполковник.
— Есть, товарищ подполковник! Давайте в мою роту.
— Так тому и быть, — улыбнулся командир. — Войдешь, Черкашин, в историю как командир первой панцирной.
Остальные две роты надели панцири в приказном порядке.
Никто особенно не сетовал. «Наполеоновские ворота» наш полк пытался взять трижды, и всякий раз мы откатывались под кинжальным ружейно-пулеметным огнем. Немцы выкашивали целые цепи перед своими укрепленными позициями. Пытали счастья и другие полки, но и они несли тяжелые потери. Может, бронезащита поможет?
Теперь, когда в роту доставили свыше сотни панцирей, я детально изучил новинку. Лист из высококачественной стали толщиной в 3-4 мм был выгнут по форме груди. На левом плече он крепился специальной лапой, а на спине пристегивался ремешками. Слой металла, как гарантировали инженеры-конструкторы, предохранял от пуль, выпущенных с расстояния не ближе пятидесяти метров. Однако дистанцию «безопасного выстрела» можно было сократить вдвое. Для этого вверх откидывались нижняя часть панциря, которая крепилась на животе на поперечном шарнире типа шкворня. Правда, при этом открывался живот, но зато грудь находилась под двойной защитой. Шарнир позволял пехотинцу сгибаться, что увеличивало подвижность «бронированого бойца».
Солдаты с интересом примеривали стальные доспехи. Спорили, нужны они или нет, спасут ли от осколков…
И вот в один из жарких августовских дней моя рота, облачившись в «латы», изготовилась в траншее к броску.
…Итак, траншея переднего края. Справа — железнодорожная насыпь, слева — болото, а между ними — глубоко эшелонированный участок немецкой обороны.
Пригнувшись в своих траншеях, ждем, когда отгремит наша артподготовка.
…Атака! Взбираюсь на бруствер и кричу:
— Вперед — за мной! За землю русскую!
Рота поднялась хорошо — встали все, развернулись в цепь. Тяжести панциря я почти не ощущал, ноги в пылу атаки несли сами.
По законам тактики командир роты должен следовать за цепью, чтобы видеть все подразделения и управлять ими. Но в такой атаке, как прорыв обороны, надо бежать впереди бойцов. Хотя панцирь и давил на грудь, но кричать «ура» он не мешал.
Не помню, как ворвались в немецкую траншею. Рукопашная началась, выстрелы в упор…
Никогда не забуду лицо фашистского автоматчика в очках. Вжавшись спиной в земляной траверс, палит в меня с дуэльной дистанции… Три сильных толчка в грудь — три попадания в панцирь. Едва устоял на ногах. Но устоял… Автоматчик видит, что его пули отскакивают от меня, как горох. За стеклами очков — обезумевшие от ужаса глаза… И, только прикончив своего «дуэлянта», заметил, что ранен в правое предплечье, не закрытое панцирем.
За тот бой я был награжден орденом Красной Звезды.
Броненагрудник спас мне жизнь. Да и потери в тот день во всех «панцирных ротах» были значительно меньше обычных. Однако панцири в пехоте почему-то не прижились. Правда, слышал, что их применяли при штурме кенигсбергских фортов.
К сожалению, в фондах Центрального музея ВС СССР нет ни одного образца противопульного панциря советской пехоты.
— Мелочь, — сказал мне один из научных сотрудников. — Мы вон целые бронепоезда храним.
Эта «мелочь» спасла жизнь мне и многим другим солдатам.»
«Время и судьбы. Военные мемуары.» Воениздат 1991 год. [/spoiler]